Е.Флакс «Артист – всегда соавтор»//Советская музыка. – 1968. № 12. – С. 16-17
На днях откроется Четвертый съезд композиторов СССР, на котором советские музыканты подведут итоги прошедших лет и поставят вопросы, определяющие дальнейшие пути развития нашей музыки. Мне не придется принять участие в работе съезда и поэтому хочется здесь, на страницах журнала, высказать некоторые свои соображения.
Весь путь развития советской музыки — путь непрерывных исканий сотен и сотен композиторов. И не только композиторов — исполнителей тоже. Таким был и для меня мой творческий путь, протяженностью почти в сорок лет. Пожалуй, уже можно делать какие-то выводы, подытоживать свои, впечатления (речь пойдет о вокальном жанре, потому что с ним я более всего знаком).
Еще в конце двадцатых годов, совсем молодым, я впервые познакомился с произведениями советских композиторов. Это были романсы и песни Д.Васильева-Буглая, М.Коваля, Н.Чемберджи, В.Белого, А.Давиденко, М.Красева, не говоря уже о более маститых композиторах — М.Ипполитове-Иванове, С.Василенко и Р.Глиэре. Их творчество привлекало ощущением современности, близкой мне образной сферой, а в песнях нравились плакатность, злободневность.
В Ленинградской консерватории мне посчастливилось заниматься с таким замечательным музыкантом, пытливым и неутомимым пропагандистом новой музыки, каким был профессор А.Мерович. Его заветами я руководствовался всю жизнь и старался привить их своим ученикам. Мерович учил меня глубоко проникать в сущность произведения, уметь читать «между строк», точно улавливать взаимодействие текста и музыки, использовать всю палитру исполнительских средств для решения этих задач. Только тогда рождалось настоящее произведение. Наш камерный класс стал подлинной лабораторией советского творчества.
В консерватории учились в то время многие молодые композиторы, имена которых ныне широко известны. Здесь я впервые узнал вокальную музыку Г.Свиридова — его циклы на стихи Пушкина, Лермонтова и Прокофьева, работал над романсами Ю.Кочурова и В.Волошинова, В.Томилина и Г.Фарди, исполнял и первые, «робкие» еще песни В.Соловьева-Седого («Айда на лыжи», «Казачья кавалерийская»). Словом, это были годы интереснейших открытий. Но самое чудесное заключалось в том, что можно было усадить рядом с собой за рояль автора и совместно обсудить любые исполнительские «тонкости». Возникали бесчисленные споры, в которых всегда рождалась настоящая правдивая трактовка произведения. Помню, в середине 30-х годов в Ленинград приехал Т.Хренников и привез свою сюиту из музыки к спектаклю «Много шуму из ничего». Я не стал «первооткрывателем» этой музыки, потому что она уже звучала в театре. Но впервые исполнить ее целиком в камерном концерте посчастливилось мне. Немало часов до премьеры провели мы вместе с автором за клавиром.
А в годы Великой Отечественной войны, когда мне пришлось почти целиком переключиться на песню, я узнал радость таких же тесных творческих контактов с М.Блантером, М.Фрадкиным, В.Соловьевым-Седым. Сколько споров, поисков, проб! Были и радости, и разочарования, но все время происходило живое творческое общение, польза которого сегодня несомненна. Настоящим откровением стала для меня работа над циклом Г.Свиридова на стихи Бёрнса. Трудно сказать, было ли вообще возможно «поднять» этот художественный «монолит» без постоянной творческой поддержки автора.
Задача исполнителя — понять замысел композитора и только на этой основе строить свое исполнительское решение. Но исполнитель — не бездушный инструмент, он в меру своей индивидуальности чувствует и понимает музыку по-своему. У него может быть на нее свой взгляд, подчас в чем-то несовпадающий с авторским намерением. И вот тут-то для разрешения творческого конфликта нужен опять-таки контакт с автором. Особенно, если речь идет о крупных циклах.
Впервые спеть новое произведение очень приятно, но и... очень ответственно. Ведь исполнитель — всегда в известной степени соавтор. Именно от него зачастую зависит дальнейшая судьба новинки. Конечно, из пустого, холодного, выдуманного опуса шедевра не сделаешь, разве что немного скрасишь его недостатки, согреешь его. Но до чего обидно, когда хорошая музыка «угасает», едва родившись, из-за плохого первого исполнения. Примеров этому множество, и наиболее разительным мне кажется пример с циклом Г. Свиридова «Страна отцов» на стихи А. Исаакяна. Глубокая, проникновенная и удивительно колоритная музыка, органически слившаяся со стихами замечательного армянского поэта, была спета впервые так невыразительно, что не произвела никакого впечатления на слушателей. В результате цикл многие годы оставался забытым. Исполнители не выполнили своей миссии первооткрывателей, соавторства композитора, поэта, певца не получилось. Конечно, многое зависит от пытливости артиста, от его профессиональной подготовки, наконец, от степени его дарования, но все же большая предварительная работа с композитором может спасти от таких досадных срывов.
Отсутствие постоянных контактов с творцами новой музыки приводит к тому, что многие нынешние талантливые певцы не интересуются этой музыкой, и если и берутся за нее, то подчас не могут преодолеть груз традиционных решений, не ставят перед собой серьезных задач. Где же, на какой основе может быть осуществлено необходимое содружество тех, кто сочиняет, с теми, кто их пропагандирует. Думается, что такой основой должен стать Союз исполнителей, о необходимости создания которого совершенно справедливо говорили участники редакционной беседы, опубликованной в шестом номере журнала за этот год.
В задачу такого союза войдет и выбор исполнителей для того или иного произведения (пока это решается на основе дружеских взаимоотношений) и привлечение новых артистов к работе над советской музыкой, и широкое обсуждение новинок с участием исполнителей, авторов, музыковедов. Словом, поле его деятельности огромно и польза от него будет очевидной.
Союз должен заняться и вопросами воспитания исполнительских, в частности вокальных, кадров в нашей стране. Здесь дела обстоят не столь блестяще, как хотелось бы. Некоторые музыкальные вузы, например, вообще отказались от камерных классов, где более всего вырабатываются исполнительские навыки, оттачиваются техника и стиль. А там, где эти классы есть, отношение к ним, как правило, чисто формальное. Да и педагогов такой дисциплины никто не готовит. Надо организовать Всесоюзный конкурс на лучшее исполнение камерных произведений советских композиторов: не песенный конкурс (в этом жанре конкурсов устраивается множество), а соревнование на лучшее исполнение крупных камерных произведений, которое поставит перед певцами серьезные исполнительские задачи.
Творчество советских композиторов становится день ото дня богаче, все больше и больше появляется на свет великолепной камерной литературы. Нужна поистине армия талантливых, вдумчивых и знающих исполнителей, чтобы донести эти богатства до народа. И решить эту задачу без помощи и участия самих композиторов очень трудно.
И последнее. В этом своем выступлении я все время вел речь о русских авторах. Но сказанное, несомненно, относится к композиторскому и исполнительскому творчеству всех наших братских республик. Артист — всегда соавтор; быть может, в первую очередь об этом стоит вспомнить, когда говоришь о тех музыкальных культурах, где исполнительское искусство имеет значительно более древние традиции, нежели профессиональное композиторское (во всяком случае, применительно к столь любимому мною камерно-вокальному жанру). Здесь творческое содружество, о котором я говорил, приобретает особое значение не только для нас, артистов, но и для художников, чьи произведения мы несем слушателям, а шире — для всего нашего многонационального искусства.
.
